Диалоги в пустоте

[red-skirt]

Название: Диалоги в пустоте
Автор:  Aavelaulajatar
Фэндом: Стартрек: Возмездие
Персонажи: Кирк, Хан
Рейтинг: PG-13
Категория: джен
Жанры: драма, психология, философия, чуток мистики
Размер: мини
Саммари:
- Ты был достойным противником.
- Ты тоже, капитан. Надеюсь, мы поняли друг друга.

От автора: на волне изобретения крышесносного пейринга и общефандомных срачей вокруг него написался следующий опус. Кому-то здесь может запахнуть слэшем, но вообще такового не планировалось. Я всего лишь рискнула предположить, что наши бравые молодцы в лице Кирка и Хана пересеклись "где-нибудь", пока один находился в состоянии клинической смерти, а второй отправился в стазис. Диалог, который произошёл бы между ними, я хотела бы слышать в действительности, потому что эти персонажи слишком близки мне, чтобы вот так люто враждовать. Текст бечен по принципу "что-нибудь как-нибудь в три часа ночи", потому могут встречаться блохи. ООС не ставлю даже несмотря на нетипичность их разговора. Живите долго и процветайте, чуваки

читать дальше?

Судьба – странная штука. Еще вчера она осыпала тебя своими дарами как из рога изобилия, а уже сегодня повернулась к тебе самым неприличным местом. Джим, как никогда раньше, вдруг остро это ощутил. Вчера он командовал кораблём-флагманом Звёздного Флота, а сегодня умирает.

Мудрецы далёких веков говорили, что смерть нужно встречать с достоинством. Этот пункт Джим Кирк перевыполнил. Но мало кто упоминал, что она не должна быть напрасной. Однако капитан Кирк на то и капитан Кирк, чтобы вносить свои коррективы. Подавленный Скотти, слёзы на лице Спока… мало кому было бы приятно видеть перед смертью безутешное горе лучших друзей. Но, в последний раз закрывая глаза, Джим знал: он уходит, чтобы они остались.

Перед ним не пронеслась вся жизнь, вдали не забрезжил луч света, – Джим просто закрыл глаза, чтобы вновь их открыть.

Вокруг белым-бело. Под пальцами прохладный гладкий пол. Джим попытался разлепить веки, но бесконечная белизна резала глаза так, что по щекам побежали слёзы. Он чувствовал себя везде и нигде одновременно, вся его сущность уменьшилась до атома и в то же время едва вмещалась в этой… комнате? Какое странное место…

Привыкнув к режущей взгляд белизне, Джим привстал и огляделся. Совсем как в карцере на «Энтерпрайзе», только за стеклом не знакомый до боли коридор, а… такой же карцер с таким же спящим человеком. «Я и вправду умер?» - пронеслось в его сознании, пока он пытался разглядеть чужое лицо. Взгляд всё не хотел фокусироваться, и тогда Джим встал и, покачиваясь от слабости, поковылял к стеклу. Всего лишь тонкая прозрачная поверхность отделяла его от Хана.

Глубокая морщина между бровями разгладилась, а губы тронула едва заметная улыбка. Хан выглядел безмятежным и даже невинным. Он спал. Подумать только, эта машина для убийства умеет вот так спокойно спать. «Этот змей всегда умел водить за нос», - с раздражением подумал Джим. Злость на самого себя и на своего врага достигла апогея. Кирк с разгону ударил по стеклу кулаком, но Хан даже не шевельнулся.

- Капитан, я уже пытался. Можешь попробовать и ты, если руки больше не понадобятся, - Хан говорил в привычной для себя надменной манере, даже не утруждаясь открыть глаза и посмотреть на оппонента. – Ты слишком нервный. Мёртвые обычно ведут себя спокойнее.

Кирк подавился уже готовыми слететь с губ оскорблениями. Мёртвые… Хан тоже умер? Что ж, ещё кому-то сегодня не подфартило.

- Предвосхищая твой вопрос. Мы не совсем умерли. Я почти погрузился в стазис, а ты находишься в состоянии клинической смерти. Неразумно было собственноручно чинить варп-ядро, капитан.
- У тебя забыл просить, как мне поступать! – огрызнулся Кирк. Если его пропащая душа должна была после смерти попасть в ад, то именно такой ад ему, видимо, и был уготован.
- Ах, да! Твой экипаж… видел бы ты, как взбесился ваш тихоня Спок, - задумчиво протянул Хан, медленно поднимаясь с пола. – Не прекращаете меня удивлять. Так слабы и беспомощны, но преданности в вас хоть отбавляй.

Джим закипал от злости. Вот так легко рассуждать о том, что неведомо, так бессовестно препарировать чужие эмоции… в этом весь Хан. Как бы Джим хотел стереть с его лица эту злорадную ухмылку!

- Не вижу в этом ничего смешного, Хан, - огрызнулся Джим, расхаживая вдоль стеклянной стены.
- Я тоже, - его лицо вдруг стало серьёзным. – Славный был бой.
- Я тоже не прекращаю тебе удивляться, - изумился Кирк. – Для чего ты устроил всё это? Что ты хотел нам доказать?
- Я ничего не хотел тебе доказывать, капитан, - выплюнул Хан. – Ты просто стал у меня на пути.

Откровения из уст злодея. Что уж говорить, Джим видел в Хане врага, поступки его не всегда были правильными, но понять его хотя бы отчасти он мог. «А на что ты пошёл бы ради семьи?» - отголосок из, казалось, далёкого прошлого, а не прошлого дня… где Джим был жив, где «Энтерпрайз» рассекала пространство. В районе сердца больно кольнуло: всё могло обойтись иначе, не бросься они вымещать злобу друг на друге.

- Я не мог стоять в стороне. Из-за тебя погиб мой близкий друг.

Хан присел, опёршись плечом о стекло. Странно было чувствовать такой покой и умиротворённость даже несмотря на присутствие того, кто всё это мог с лёгкостью разрушить. Индивидуальная непереносимость объекта «Джеймс Тиберий Кирк» вдруг перестала его так явно беспокоить. Хан сослался на то, что его сознание выдаёт такие фортели из-за погружения в стазис. А почему бы и не воспользоваться моментом? Поговорить… объясниться… они друг перед другом сильно виноваты.

- Знал бы ты, сколько я из-за тебя потерял…
- Ты и правда решил, что я способен умыться кровью твоих солдат?
- Ты - нет. А Спок счёл бы это «логичным».
- Спок не настолько вулканец, чтобы из логических соображений погубить 72 души, - печально улыбнулся Кирк. Временами, да хоть как сейчас, он был безмерно благодарен своему старпому за вовремя разбушевавшиеся эмоции. – Я более чем уверен, что они живы все до одного.
- С чего ты взял, что я тебе поверю? - Хан немного поник. Джим даже представить не мог, что когда-нибудь увидит его таким: безмерно старый и душевнобольной, хотя внешне цветущий и складный, уставший, измотанный, истерзанный болью и унижением.
- Если бы хотели убить, то ты вместе с экипажем был бы уже мёртв, – Джим перестал мерить шагами комнату и присел напротив Хана, поджимая ноги к груди.
- Но вместо этого я погружаюсь в стазис. Хорошая альтернатива. А главное – гуманная.
Его слова были беззлобными. Они просто были и всё. Это пугало Джима еще больше, чем уже виденная ранее бесконтрольная ярость.
- Хан… - Кирк впервые в жизни переступил через гордость. – Я… я хочу попросить прощения.
- Не стоит. Ты выполнял свой долг, а я – свой. Нет твоей вины в том, что они противоречили друг другу.
- Сколько жизней мы бы спасли, просто поговорив… - Джим смахнул одинокую слезу. Всего лишь поговорить, понять друг друга, довериться друг другу; от этого Хан вряд ли бы перестал быть ублюдком, но, что уж греха таить, ублюдком честным. Что бы он ни вытворял, он всё равно был предельно честен в своих поступках и… в своём безумии.
- Людей, которые всё равно найдут способ друг друга уничтожить? Не вижу в этом логики.
- Ты говоришь как Спок, - с усилием улыбнулся Джим. – И ты действительно так много пропустил, когда спал.
- Неужели что-то изменилось за эти столетия? – искренне удивился Хан.
- Поверь, нам пришлось сильно попыхтеть, чтобы остаться в живых. Не научись мы мирно решать конфликты, война с клингонами уже давным-давно бы началась. Чем думал Маркус, когда решил предоставить против них тебя, я до сих пор не могу понять.
- Мне счесть это комплиментом? – едва заметно улыбнулся Хан.
- Считай, - рассмеялся Кирк. – У меня перед глазами до сих пор летают оголтелые клингоны.
- А ты у нас просто блещешь миролюбием, капитан Кирк, - закатил глаза Хан.
- Никто не идеален, - пожал плечами Джим. – Даже ты.
- Из меня делали совершенного солдата, потому не удивлюсь, что в остальном прогадали.
- Будь ты просто орудием убийства, в тебе не было бы ни чести, ни преданности, ни понимания. Но я говорю сейчас с человеком. Именно с человеком, Хан.
- Нас всех сочли неудачным экспериментом. Как после этого я могу полагаться на кого-либо?
- Ты мог бы положиться на меня. Еще тогда, на «Энтерпрайзе».
- Я почти на тебя положился, пока твой инженер не оглушил меня фазером. Ты об этом?
- А помнишь, что ты сказал мне в лазарете? Что не нуждаешься в моей помощи?
- И это дало тебе повод для сомнений? Как это в вашем духе, - изрёк в пространство Хан.
- На кону была не только моя жизнь. Думаю, ты меня прекрасно понимаешь.
- Просто признайся, что вы боялись меня до дрожи в коленках, потому решили немного приструнить свой источник страха.
- Твоя проблема в том, что ты считаешь себя лучше всех. И всегда так считал. Я поднимал архивы, читал о ваших опытах, если что. Мне интересно другое: как ты со своей грандиозной смекалкой сразу не сообразил, что на насилии нельзя построить мир? Как ты дошёл до того, чтобы уподобиться людям, которые ставили над тобой эксперименты? – возмутился Кирк.
- Иисус строил мир другими методами, но его за это распяли на кресте, - буркнул Хан, давая понять, что его утомляют нравоучения.

Сохранить хорошую мину при плохой игре. Оставаться верным своим принципам, а Кирк пусть себе распинается со своими одами гуманности. Не обращать внимания, но… зерно сомнения уже было посеяно. Оглядываясь назад, Хан ужасался. Он – сверхчеловек, призванный навести порядок в утопающем в крови мире, стать первым из нового поколения, – ничем не лучше людей, его создавших. Вместе с очищением планеты от пережитков прошлой эры он всё равно принёс бы в новый чистый мир старую как свет, типично человеческую вину за гибель миллионов.

- Хан, послушай меня!

«Зачем? Зачем я должен тебя слушать? Зачем ты говоришь мне всё это?.. Мне – своему злейшему врагу, человеку, из-за которого столько страдал! Мы видимся в последний раз, и ты, скорее всего, умрёшь, но всё равно продолжаешь говорить со мной. Что тебе с этого, Джим Кирк? Почему ты такой… соучастный?»

- Хан?
- У тебя доброе сердце, капитан. И за это тебя могут распять на кресте.
- Браво, Нострадамус, - тепло улыбнулся Кирк. – Если ты не заметил, то я уже распят на кресте. Образно выражаясь. И знаешь, что? Я хотя бы не жалею о своём поступке. Для своей семьи ты бы сделал то же.
- Кажется, впервые с момента нашего не самого приятного знакомства я вынужден с тобой согласиться.

Его голос звучал странно: как надтреснутый хрусталь, как испорченная запись. Джим развернулся к Хану лицом и увидел, как тот едва находит в себе силы, чтобы сидеть.

- Не смотри на меня так. Ненавижу жалость, - сопротивлялся Хан.
- Но мне всё равно жаль, что всё так получилось, - Джим смотрел на засыпающего Хана и отчего-то не хотел, чтобы тот засыпал. Кто знает, сколько ещё продлится его сон? Может быть, этот невероятный человек даже умрёт, спя… - Ты мог сделать столько хорошего…
- Для каких-нибудь нахлебников?
- В этом заключается смысл человеческой жизни – подарить свет тем, кто ещё обретается во тьме.

Джим редко плакал, но это был один из тех моментов, когда слёзы абсолютно бесконтрольно катились по щекам. Видя, как сон медленно укутывает пеленой усталости оседающего на пол Хана, он представлял, сколько же ещё тот не успел в своей долгой жизни, и всеми фибрами души хотел прекратить этот кошмар, но… сам был уже почти мёртв.

- Хан… - позвал Джим, почти отчаявшись, что его не услышат.
- Да, капитан? – прошептал тот.
- Ты был достойным противником.
- Ты тоже, капитан. Надеюсь, мы поняли друг друга.

Он долго сопротивлялся. Он всегда долго сопротивлялся, даже сейчас, когда конец неизбежен. Нет, Хан не умирал отнюдь, но что страшнее: смерть или вечный сон? Джим улыбнулся сквозь слёзы – его достойный противник уснул с умиротворением на лице.

- Прощай, Хан Нуньен Синкх. Пусть твои сновидения будут светлее, чем реальность.

Белизна вокруг потускнела. Свет погас. Это был конец.

***

Маккой уже полчаса распинался о нецелесообразности выдвинутой Кирком теории о загробном мире. Вряд ли персонал лазарета помнил, чтобы их заведующий хоть раз так горячо спорил с кем-нибудь. Причём спорил он, видимо, с самим собой, потому что ранее убиенный капитан вернулся с того света иным. Он почти не отвечал на стенания Маккоя, бормоча себе под нос абсолютно невероятные вещи.

- Джим, я доктор, а не шаман! – сокрушался Боунз. – Научно доказано, что в состоянии клинической смерти мозг испытывает кислородное голодание и функционирует со сбоями. Не удивляюсь, что тебе приглючилось всякое!
- Как жаль, что мы с ним поняли друг друга только в самом конце…